А вот Ильфа как фотографа мало кто знает. Но, как говорится, если человек талантлив, то он талантлив во всем. Ильф занялся фотографией зимой 1929 – 1930 г. и отнесся к этому увлечению очень серьезно. Революционные перемены в обществе сопровождались кардинальными изменениями в искусстве. Художники-новаторы искали новые изобразительные средства. Фотография решала задачу привлечения широких масс к новому революционному искусству как наиболее доступному и на первый взгляд самому легкому в реализации.
В этом большая роль отводилась журналу «Советское фото», начавшему выходить в 1926 г. В первом же номере нарком просвещения А. Луначарский писал: «Но как каждый передовой товарищ должен иметь часы, так он должен уметь владеть фотографической камерой. И это со временем будет. В СССР будет как всеобщая грамотность вообще, так и фотографическая грамотность в частности».
И фотография «затягивала» все большее количество людей. Молодые ребята из любителей становились мастерами советской фотографии. «Было у меня на книжке восемьсот рублей, и был чудный соавтор, – юмористически жаловался Евгений Петров. – Я одолжил ему мои восемьсот рублей на покупку фотоаппарата. И что же? Нет у меня больше ни денег, ни соавтора... Он только и делает, что снимает, проявляет и печатает. Печатает, проявляет и снимает».
Сначала Ильф пользовался клап-камерой «Беби-Иконта» с форматом негатива 6 х 9 см. Очень скоро у него появилась «Лейка I» с приставным дальномером. Фотограф А. Родченко вспоминал, что однажды в 1932 – 1933 гг. встретил Ильфа, что-то снимающего «Лейкой», в детском городке Центрального парка культуры и отдыха имени Горького. Условия съемки каждого кадра (экспозиция, диафрагма) Ильф заносил в свои знаменитые записные книжки наравне с рабочим литературным материалом. Первые фотозаписи датированы 15 января – 5 апреля 1930 г.
В это время, 21 февраля 1930 г., организуется фотосекция объединения «Октябрь», в которую в разное время вошли фотографы-экспериментаторы: А. Родченко, Б. Игнатович, Е. Лангман, В. Грюнталь, Д. Дебабов и другие. Членов этой фотосекции отличали новые выразительные средства, которые они разрабатывали и пропагандировали в фотографии: ракурсные съемки, диагональные композиции, активный передний план в изображении. Это давало фотографам возможность расширить рамки привычного восприятия окружающего мира. Самые невероятные объекты становились предметом съемки, особенно с привлечением точки «сверху вниз». К примеру, в 1928 г. Родченко снимает с балкона проходящих внизу по улице людей, и на фотографии фиксируются длинные тени пешеходов.
Первая пятилетка привлекала внимание фотографов к темам строительства, развития промышленности. Красоту форм они искали в инженерных конструкциях, технических объектах. Влияние фотографов секции «Октябрь» на фототворчество Ильфа очевидно. Члена фотосекции и друга Виктора Иваницкого Ильф даже вывел в романе «Золотой теленок» под фамилией фоторепортера Меньшова, с которым он фотографировал на открытии Турксиба.

Писатели не без юмора на примере Меньшова показали приемы работы фоторепортеров и, в частности, описали, как тот в поисках ракурсной точки «сверху вниз» даже залез на крышу вагона поезда и свалился оттуда при съемке.
Ильф изучает творческие возможности фотографии, снимая прохожих с балкона, получая фотографии, аналогичные фотографиям Родченко. Изображение «снизу вверх» мачты линии электропередачи Ильфа напоминает съемку Родченко 1927 г., родченковская «косина» проявилась при съемке Ильфом башни Московского Кремля. Но разговор не идет о простом заимствовании сюжетов, шел процесс поисков и освоения фотографического языка, и талантливые люди иногда видели одинаково, пробовали одни и те же стилистические приемы. На Ильфа не могли не повлиять первоклассные работы других фотографов, окружавших его в жизни. Он дружил с фотографами-профессионалами В. Иваницким, Вс. Чекризовым, фотолюбителями А. Козачинским и К. Ротовым.
Замечательные портреты Ильфа и Петрова сделал Е. Лангман, который также оказал большое влияние на фотографический почерк писателя. Фотоаппарат в руках Ильфа становится инструментом для фиксации его городских наблюдений.

Его фотографические шутки проникают на страницы романа «Золотой теленок». «По лицу Паниковского бродила безобразная улыбка. Он был странно безучастен ко всему происходящему, хотя одно ухо его было таким рубиновым, что, вероятно, светилось бы в темноте и при его свете можно было бы даже проявлять фотографические пластинки». А Остап Бендер шутил, что знал «одного провинциального фотографа, который даже консервы открывал только при красном свете, боялся, что иначе они испортятся».
 Интереснейшей темой творчества Ильфа является фотопортрет. Величайший знаток человеческой натуры, он мастерски передает психологическое состояние модели в портрете. Ильф фотографирует друзей и знакомых – писателей, художников, журналистов. Выделяются своей утонченностью портреты прекрасных дам. В зависимости от творческой задачи Ильф пользуется как приемами фотопортрета мастеров дореволюционной фотографии с ее живописностью, эстетикой импрессионизма, используя художественное освещение, так и стилистикой фотографов-новаторов с их съемкой лица крупным планом, граничащей с натурализмом. Различные стилистические приемы Ильф применяет при съемке своей жены Марии Ильф. Он использует приемы фотографов-пикториалистов начала ХХ века, заимствует сюжеты из живописи, он пользуется при съемке принципами построения кадра конструктивистов. Портрет художника М. Медведева Ильф сделал крупным планом, акцентируя внимание зрителя на его глаза. 
Профессиональный характер увлечение Ильфа приняло во время съемок в командировках, когда фотография стала частью его путевых заметок. Он много снимал во время поездки по Соединенным Штатам Америки, его фотографии были опубликованы в журнале «Огонек».

В то время фотоаппарат часто становится инструментом журналистской работы. Писатель Сергей Третьяков говорил: «По мере втягивания моего в журналистскую работу я ощутил аппарат такой же неотъемлемой частью своей работы, как перо и блокнот. Я чувствовал себя невооруженным, постыдно невооруженным, если когда-либо мне приходилось выходить из дома без аппарата». Свои снимки «скрытой камерой» писатель Илья Эренбург опубликовал в 1933 г. в книге «Мой Париж». В своих путевых съемках Ильф фиксировал интересующие его моменты, подчас игнорируя общепринятые законы композиции. Фотография в этом случае выступала как самый беспристрастный документ, который в дальнейшем перерабатывался в литературную форму. Комментируя фотографии Ильфа по Америке, Родченко писал: «Одни объекты И. Ильф снимал глазами литератора, другие – глазами путешественника и третьи – просто как фотолюбитель». Как заметил Родченко, в этих фотографиях лишь «нет иронического, острого глаза, какой И. Ильф и Евг. Петров имеют в литературе, нет сатиры, нет юмора». Ильф-фотограф, по-видимому, еще только осваивал новый для себя творческий инструмент, ирония только начала проступать на некоторых его московских фотографиях. Да и 1930-е годы не способствовали появлению иронии и сатиры в советской фотографии.
Все литературное творчество Ильфа очень фотографично, описание событий носит репортажный характер при большом акценте на детали. Роман «Двенадцать стульев» был написан в 1928 г. до непосредственного увлечения фотографией, но уже сделан с фотографической наблюдательностью. Фотография для Ильфа стала органичным продолжением и добавлением к его литературной деятельности. В конце ХIХ – начале ХХ века наблюдается тенденция к сближению изобразительного искусства и искусства слова, как, например, в творчестве А. П. Чехова, в литературе все ярче проявляется влияние фотографических документальных и репортажных форм.
Ильф любил фотографию. Все его фотографическое творчество пронизано детской мечтой: «Поедем в Крым и сделаемся там уличными фотографами. Будем босиком ходить по пляжу, предлагая услуги. Босиком, но в длинных черных штанах».